На её шее тонкая серебряная цепочка с небольшим православным крестиком. Вокруг распятия еще одно украшение – колечко из серого металла. Она говорит "обручальное". Да вот только не серебряное оно. Это кольцо с чекой от гранаты.

Однако, девчонка не врёт, они действительно с этими кольцами венчались в церкви. Ведь, вначале, словно у библейского Иова, война напрочь разрушила всю её жизнь и семью. Разбила вдребезги привычный мир. Отобрала мужа. Потом разнесла в клочья отца с братом. Причем буквально. Теперь Женька склеивает свою жизнь по кусочкам. И первым подарком Судьбы стало обретение любимого человека. Почему и знак их обета так суров – с вырванной чекой не шутят…

Большая семья

Родилась Женька восемнадцать лет назад в трудящемся, зажиточном селе на тысячу дворов в самом центре благословенного Станично-Луганского района. Семья дружная и большая. Мать, Отец и дети. Детей - десять!

Кроме старшей, тридцатилетней дочери, все погодки возрастом от 10 лет. У первой дочери давно уже своя и тоже многодетная семья: всего шестеро – четверо своих и двое приемных. Женька у матери вторая по старшинству.

Говорит, жили дружно, не тяжело. Все обязанности в семье поделены, все работают наравне.

Мать - Людмила Юрьевна - бухгалтер, всю жизнь работала в сельсовете. В 2009 году её наградили званием "Мать Героиня". Помимо домашнего очага считает своим долгом дать детям приличное образование. И это не только выполненные вместе с родителями домашние задания на "отлично", но и музыкальная школа, куда приходилось возить детей за пятнадцать верст, и последующая учеба, к которой готовят каждого.

Отец - Анатолий Леонтьевич - в свои 55 лет прошел долгий путь от танцора ансамбля песни и пляски Киевского военного округа, в составе которого он объездил пол мира и весь Советский Союз, до ликвидатора аварии на Чернобыльской АЭС, о чём он так не любил вспоминать. Последние годы занимался сезонной работой на стройках, зимой числился в котельной, плюс вел домашнее хозяйство – нормальная, размеренная жизнь военного пенсионера. При этом главным стимулом для него все же были дети.

Только потом они поняли, что отец поменял свою карьеру на семью. Детвора его безумно любила, и он к каждому пытался найти свой подход. Действительно, был талантлив – прекрасно пел, играл на гитаре, но, главное, служил, что называется – пастырем в семье. Таким оказался его духовный выбор – многие годы считался не последним человеком в местной общине евангелистских христиан баптистов. Однако для остальных выбор оставался свободным. Мать - православная. Женя также считает себя православной, притом, что церковной жизнью не живет, хотя исповедуется и причащается.

Сама Женька, как и её брат-погодок, Лёша, пошла в школу с пяти лет. После школы окончила колледж технологии и дизайна. Сейчас поступает в педагогический университет на делопроизводство.

Первые блокпосты

Семья из религиозных соображений всегда была абсолютно аполитичной. Когда в стране начался "майдан" и гражданское противостояние – молились и ни во что не вмешивались. Отец говорил: "Мы ни за правых, ни за левых". Он и ранее принципиально не ходил на выборы, тут же - и подавно - "в политику не вмешивался". Однако политика сама вмешалась: вначале бунт и государственный переворот в Киеве, потом гражданская война в Донбассе.

Женьке крепко запомнился один момент из этих первых дней. Когда киевские силовики дошли до самого Луганска, на блокпостах под Станицей встал "Айдар". В тот день Анатолий Леонтьевич забрал в Станице детей из музыкальной школы и повез домой. Их битком набитую "Славуту" остановили и проверили. Каратель в камуфляже, потехи ради, гаркнул в открытое окно: "Слава Украине!" - и замер в ожидании. В машине молчали. Тот повторил. В ответ упрямое молчание пяти пар растопыренных детских глаз. Айдаровец взбеленился:

- Чи не знаете, шо надо отвечать?! Говорить надо: "Героем слава!" Понятно?!

И вновь упорная тишина. Отец сидел прямо и смотрел вперед. Женька вспоминает, что тогда отчетливо увидела его побелевшие костяшки на сжатом руле.

Вояка начинал сатанеть – сунул в салон машины автомат и как-то неожиданно тонко, срывая голос, провизжал: "Слава Украине!!!". И тут случилось нечто: хорошо поставленный хор детских голосов слажено ответил: "Слава Богу!". У айдаровца случился культурный шок. Он завис, потом неловко стушевавшись, промямлил в ответ: "А… Ну, тада, спасибо…". И потом, чуть просветлев взглядом, неожиданно добавил: "Езжайте с Богом". На этом блокпосту к ним больше не приставали.

Позывной "Ангара"

Перед войной у Женьки был роман. Общались с парнем почти три года, правда, в основном по телефону. Весной 2014-го она окончила колледж. Планы на будущее больше напоминали игру в "русскую рулетку". В этих условиях Женя и ее парень вдруг впопыхах расписались, хотя родители были категорически против. Следом, с началом боевых действий и первых обстрелов она уехала жить к свекрови в Курск. Устроилась на работу в ателье, но всё как-то не задалось и к сентябрю, с окончанием активных обстрелов, девушка вернулась домой.

Возвращение вышло шокирующим – тут она впервые напрямую соприкоснулась с войной. Дорога из Счастья до Станицы заняла более трех часов – езда черепашьим шагом с постоянными остановками, и изматывающие, унизительные "шмоны" на каждом украинском блокпосту. Да ещё на большаке, прям позади их автобуса начался бой. За малым к ним "не прилетело". Приехала же – словно высадилась в пустыне. Людей нет, маршрутки не ходят, попуток тоже не видно – без машин вообще, пустая дорога. Притом, что добралась до Станицы под вечер, часов в шесть. Вокруг гнетущий антураж – пустые дома, много разрушений и зияющих провалов выбитых окон, безлюдные улицы. Мысли соответствующие:

"Ну, все – попала. Стою одна, связи нет. В Станице, знаю, орудует нацгвардия" , - вспоминает Женька.

Спас сосед, каким-то чудом оказавшийся в нужном месте, в нужное время. Не без приключений добрались до родного села – по дороге их тормознули на очередном блокпосту и не хотели пропускать. И лишь увидев дату рождения (дело было на следующий день после именин), айдаровец смилостивился, через губу поздравил с "прошедшим" и все же пропустил.

С молодым мужем жизнь у Жени не сложилась. По ее словам, супруг оказался, инертным наблюдателем, считал, что надо находиться, как можно дальше от происходящего. Мол, "дурных нема подставляться - разберутся без нас". Её воротило от этой позиции: "Почему за меня должен решать кто-то? Это моя жизнь. Это мой город. Это моя страна"… Сама же тянулась к друзьям-ополченцам – вчерашним ребятам из Камброда (Каменно-Бродский район Луганска), рядом с которыми она жила у своей тетки и бабушки в годы учебы в колледже.

Да и в целом неглупая девчонка прекрасно видела и понимала, что сделали с её городом. Как он пострадал от варварских, неоправданных обстрелов. Знала, как выживали люди. Не раз сама сталкивалась с киевскими силовиками. Слетающие с её языка термины: "укропы", "каратели", "хунта", "фашисты" и "полицаи" - не ругательства, а осмысленные выводы сложившегося мировоззрения.

Тем временем отец продолжал поддерживать семью. Работал, возил в блокадный Луганск молокопродукты. И на блокпостах "айдаровцев", и на позициях ополченцев всегда оставлял молоко и брынзу. Не в виде дани или задабривания "человека с ружьем". Он просто жил по Писанию. Для него действительно не было "ни эллина, ни иудея", а лишь только люди, разделенные и озлобленные войной. Зная об этом, его уважали бойцы по обе стороны фронта. Один раз такое отношение спасло и Женьку. Ведь она, даже начав сотрудничать с ополченцами, все равно еженедельно моталась к своим – в семью. Во время одного из досмотров у неё как-то обнаружили георгиевскую ленточку. Было всё – угрозы, оскорбления, маты, но дело не дошло даже до побоев: "Та це ж дочка Леонтійовича". Отпустили.

Вскоре Женя начала уже всерьез помогать бойцам батальона "Заря". В ответ дома начались ежедневные скандалы. Девчонка упрямая – заступила в "Заре" на службу у КПП. У мужа начались форменные истерики. И она ушла…. Так Женька стала "Ангарой".

Казак удалой

В "Заре" она помогала ребятам, занималась делопроизводством, имела выход в интернет. Там, в социальных сетях познакомилась с Виктором – российским добровольцем, который бросил неспешный бизнес в Питере и с июля 2014 сражался под Луганском. Получивший уважительный у казаков позывной "Дон", он все эти месяцы, что называется "не вылазил из самого пекла". К осени Виктор уже дорос до командира взвода казачьей сотни стоявшей под Станицей.

В перерывах между дежурствами на переходе через мост, удержанием рубежей и постоянным "боданием" с противником, "Дон" создавал ударное противотанковое подразделение: доставал, выменивал, выпрашивал ПТУРы и гранатометы, находил и переманивал специалистов из других подразделений, обучал и обкатывал людей. Знакомая с азами штабной работы Женька как раз пришлась ко двору. Умения работать с картами, компьютерные навыки и основы делопроизводства выгодно отличали её от большинства казаков-ополченцев, а тем более бывших станичников, коих здесь служило немало.

Бои под Дебальцево застали "Ангару" в расположении сотни – девчонку от души завалили штабной писаниной. "Дон" не покидал передовую. Общались по телефону. С каждым разом общение становилось продолжительней. Их все больше и больше тянуло друг к другу.

К весне дороги домой не стало. К тому времени по селу поползли слухи, нашлись доброхоты и Женьку "сдали". Сейчас она спокойно констатирует: "Ну, и в войну же были полицаи, как без этого?". Но тогда мать по телефону настрого приказала: "Домой не приезжай. Пошли за тебя разговоры. Схватят".

В конце мая, им дали кратковременный отпуск. Поощрили. Она с "Доном" решила смотаться на неделю в Крым – хоть одним глазком заглянуть в счастливое будущее. Отец эту идею не оценил. Женька до сих пор не может без слез вспоминать свой последний с ним разговор. Так и съездили. Знать бы…

Дым над тропой

31 мая, в день Святой Троицы Анатолий Леонтьевич, взяв 17-летнего Алексея и 14-летнего Данила, поехал на торжественное богослужение в Луганск. Хотя украинские силовики и обещали всех пропускать на Троицу, переход гражданским лицам в день большого церковного праздника оказался наглухо закрыт. Безрезультатно простояв больше часа, мужчины направились к своему знакомому в Кондрашовку и там провели домашнее богослужение. Уже оттуда решили все равно пройти в Луганск: родня, церковь, как же так – Троица ведь?!

Из Кондрашовки вела укромная тропинка, о которой, впрочем, знали все. Люди по ней ходили, хотя военные все время грозились её перекрыть. Но отец решил пойти – посмотреть, есть ли путь в город.

Около полудня Лёша позвонил домой, сказал, что, дескать, всё нормально, богослужение закончилось, они уже собираются домой. Потом долго никто не звонил. Материнское сердце что-то почувствовало – она набрала, мол, "вы где?". И вновь ответил Лёша:

- Мам, мы уже идем, хотим посмотреть тропинку – можно ли будет пройти? Сегодня, говорят, здесь ходили, значит, и мы сможем.

Так они и пошли: впереди любознательный Даник, за ним отец, замыкал Алексей. Поговорив по телефону с матерью, он приотстал, как говорится, "по малой нужде" буквально на десять шагов. Это-то его и спасло. Грянул взрыв. Не растяжка. Рванул фугас или тяжелая мина, на которую наступил Данил. Мальчика, буквально, порвало взрывной волной в клочья. Отца тоже сильно покромсало осколками, но он еще недолго был жив и даже находился в сознании. Улыбался, пытался успокоить старшего сына и говорил: "Я – к Богу!". Сам Лёша не пострадал. Он кинулся на автостанцию звать на помощь. Люди пришли. Тела забрали и отвезли в морг.

Когда забирали, по дороге из Станицы в родное село на одном из блокпостов нарвались на отморозков из нацгвардии. Вначале вояки прицепились к гробам.

- Что в гробах?! Перевозите или пустые?

- Нет, не пустые. На похороны едем. Вот справки и свидетельства о смерти…

- Плевать! Открывайте…

Заставили открыть. Потом начали проверять документы и сличать их с изуродованными останками. Все это сопровождалось смехом, издёвками и глумливыми комментариями.

- Что?! На ту сторону захотелось, к сепарам! А вот нечего шастать! Получили, что хотели.

Особо "воякив" повеселило, что младший не дожил месяца до своего 15-летия. Короче, оттянулись "хлопці" на славу. Всей процессии – убитой горем матери, бабушке, теткам и прочей родне доходчиво рассказали: что нацгвардия думает про "горелую вату", "колорадов" и "порционные куски сепаратистов".

Дети очень тяжело перенесли трагедию. Дима – брат близнец погибшего Данилы две недели не мог есть, нормально спать, не заходил в комнату, где они жили с Даником. Не менее тяжело перенес утрату и Лёша. Про Мать и говорить нечего…

Месть - не женское дело

После гибели родных Женька забыла о былом миролюбие и отцовском нейтралитете. Если раньше война не касалась её лично, то теперь она знала - назад дороги нет. И понимала, кто должен ответить за отца и брата. Практически сразу разведка казаков выяснила, что мину поставили днем, когда в направлении Луганска уже прошли первые люди. Поставили специально, с единственной целью устрашения – отвадить упрямых станичников "шастать" в осажденный город. В город, где у большинства были родные, работа. Город, без которого Станице, накрепко завязанной на Луганск всеми жизненными и экономическими связями, попросту не выжить. После глумления нацгвардии над останками Данила и отца, после всей крови, ужаса и страха войны она хотела мести. И главное - у неё оказались не только причины, но и возможности конкретно взыскать по этому счету.

Однако тут вмешался "Дон". Он четко сказал: война дело не женское, а вендетта тем паче - традиционно дело мужчин. Слово с делом у доросшего до начштаба батальона ополченца не разошлось ни разу.

Вскоре наблюдатели вычислили дом на окраине, куда повадились наведываться увешанные оружием бородачи в дорогом натовском камуфляже. Идентифицировать боевиков из батальона им. Джохара Дудаева особого труда не составляло. В один из дней, когда в дом приехала особо представительная делегация, следом за ней в окно прилетел реактивный снаряд ПТРК "Фогот". Что может натворить противотанковая кумулятивная ракета в закрытом помещении - военные понимали хорошо. Для того и "посылку" туда отправили...

Перед операцией Женька от руки написала на небольшой бумажной ленте пару слов в пожелание оккупантам, добавив на записке: "За папочку!", и, по-девичьи аккуратно, приклеила его широким скотчем к пусковой трубе ракетного комплекса. А после операции, просмотрев видеоотчет, спокойно отметила:

- За Даника тоже будет. По-любому…

Сама "Ангара", кстати, боевого оружия в руки не берет. При штабе оно ей ни к чему, а на позициях обходится "Макаровым" - по штатному расписанию положен. Однако рядом с этой девчонкой достаточно людей, которым по силам решить её проблемы. Эта еще одна семья, на это раз фронтовая.

14 июля Евгения и Виктор сыграли свадьбу. Расписываться не стали: "Кому нужны эти формальности?". Ответ держали лишь перед Богом - венчались в Николаевской церкви. Перед событием невесте сшили корсет из камуфляжной ткани, и нашли настоящую фату. У "Дона" вообще из всей одежды один потертый маскхалат. Так они и пришли в храм.

А на цепочке - чека от гранаты.

"Мы нашли друг друга на войне, полюбили, венчались. Потому и решили такой знак себе взять, - говорит Женька. - Но это не знак смерти. Мы будем жить. Останемся здесь – это наша земля, родная. Никому не отдадим и убегать никуда с нее не станем. Витя хочет завести пасеку. Я буду учиться, обязательно поступлю и закончу институт. Буду работать. А детей у нас будет столько, сколько Бог даст. Хоть десять!".