В 2022 году мы будем отмечать 1160-ю годовщину со дня основания Российской государственности. Сколько воды утекло с тех пор, одному Богу известно, но несмотря ни на какие геополитические бури и катастрофы она стоит, как ни в чём, ни бывало. В то время как её современники давно уже канули в Лету, сойдя с исторической дистанции. Вот эта неприступная стать России на протяжении многих веков вызывает злобу и раздражение на коллективном Западе, давно вынашиваемого планы её расчленения, чтобы раз и навсегда низвергнуть нашу страну с геополитического пьедестала.

Сегодняшняя внешнеполитическая активность Российской Федерации вызывает не меньшую злобную реакцию правящих кругов коллективного Запада, чем это было много веков тому назад, когда Россия, сбросив с себя золотоордынские путы, впервые во весь державный голос заявила о себе на международной арене. Перефразируя известное изречение махрового русофоба, по совместительству основоположника коммунистической идеологии, Карла Маркса, в столицах западноевропейских стран немало удивились появлению в конце XV века где-то там на неведомом Востоке, в географическом пространстве, заключённом между польско-литовско-ливонскими владениями и Золотой Ордой, могущественнейшей державы, возложившей на себя духовные вериги Третьего Рима.

Взвалив на себя груз ответственности за судьбу мирового православия, как правопреемник Второго Рима (Византии) и став в глазах многих христианских народов «звездой надежды» на избавление от иноверной и иноплемённой напасти, тем самым наша страна возбудила против себя жгучую ненависть коллективного Запада. Его экспансионистские щупальца, (направляемые иерархами римско-католической церкви с их цепными псами-иезуитами), уже собирались схватить за глотку славянские и прочие народы Восточной и Южной Европы, оставшиеся верными заветам Святителей Кирилла и Мефодия, когда русский двуглавый орёл расправил свои крылья.

Вот такого на Западе от России никто не ожидал и за это его адепты её никогда не простят. Уже более тысячи лет длится духовно-религиозное и геополитическое противостояние православного Русского Мира с англосаксонскими сторонниками идеологии Содома и Гоморры в католической и иудейско-протестантской интерпретации: апокалиптических Света и Тьмы, вселенских Добра и Зла. И нет ему конца. Но чтобы увидеть свет в конце туннеля нужно помнить об истоках этого противоборства, уходящего в «преданья старины глубокой».

А завязался тугой узел противоречий между двумя столпами христианского мира, коллективным Западом (в лице Священной Римской империи германской нации, Польского королевства, Великого княжества Литовского, Ливонского ордена и скандинавских стран) и православным Востоком (представленным Русским централизованным государством) во второй половине XVI века, выпавший на годы правления царя Иоанна IV Грозного. Имя этого выдающегося русского государственного и религиозного деятеля и по сей день вызывает у наших врагов на Западе и их доморощенных подпевал из числа адептов «пятой колонны» приступы бешеной ярости и скрежет зубовный.

Так как на все угрозы, требования и предложения западных цивилизаторов сменить веру и подчиниться Западу всегда неизменно отвечал тем, что он защитник вселенского православия царствует не благодаря «много мятежному человеческому хотению», а «милостью Божьей» и отныне и до века «Москва – Третий Рим, а Четвёртому не бывать». Вот тогда враги Святой Руси пустили в ход ложь и клевету, используя для этих своих подлых целей польских холуёв, давно поднаторевших в массовом изготовлении всевозможных фальшивок, о чём речь пойдёт ниже. Как-то известный отечественный учёный, доктор исторических наук и политолог с мировым именем Наталья Нарочницкая в полемике со своими западноевропейскими коллегами по этому поводу обмолвилась, что на Западе привыкли смотреть на Россию и русских глазами польских русофобов.

Как известно, начало масштабным инсинуациям по адресу нашей страны было положено во второй половине XVI века, в период Ливонской войны, когда русские войска фактически разгромили тамошний немецкий орден, который попросил защиты у Великого княжества Литовского (ВКЛ) , признав вассальную зависимость от Вильно. Но как оказалось это были только цветочки, ягодки пришлись на первую половину 70-х годов XVI века, когда Иоанн IV Грозный дважды выдвигал свою кандидатуру на престол польско-литовского государства. История не знает сослагательного наклонения, но если бы это действительно случилось (и русский царь взошёл ещё и на трон Польского королевства в придачу с ВКЛ) , то эти мощные державы, объединившись, вполне могли устранить тогдашнюю турецкую угрозу Европе, население стран которой буквально оцепенело тогда от ужаса перед нашествием османов, подобно океанскому тайфуну поглощавших одну европейскую территорию за другой, под корень вырезая сопротивлявшихся христиан и обращая в мусульман покорившихся. Отчего история наших стран пошла бы по другому сценарию, но, увы, этого не произошло.

Чтобы понять смысл происходивших тогда событий обратимся к их подоплёке. После разгрома Ливонского ордена в Польше и Литве наконец-то поняли, что противостоять в одиночку набирающему силы Русскому государству, заявившему свои права на оккупированные ими ранее русские земли, они не в силах. Ведь тогда наблюдалась парадоксальная ситуация, если не сказать больше. Польское королевство (на языке тогдашнего польского официоза Корона) и Великое княжество Литовское (по тем же соображениям Литва), согласно Кревской унии 1385 года, возглавлял король Сигизмунд II Август из династии Ягеллонов. Но при этом оба эти государства являлись вполне самостоятельными игроками на внешнеполитической арене. Иначе говоря, правая рука (Корона) не знала, что делает левая (Литва).

Эту странность, в итоге была устранена 4 июля 1569 года, когда король Сигизмунд II Август подписал указ о вступлении в силу Люблинской унии, возвестившей о создании Речи Посполитой (польско-литовского государства, просуществовавшего до 1795 года), соединившей воедино Корону и Литву. Но при этом каждый из этих субъектов имел вполне определенную самостоятельность в рамках единого государства. Но фактически Литва заняла подчинённое положение по отношению к Короне. И более того лишилась половины своих территорий, а именно всех земель на правобережье Днепра с Киевом вместе, отошедших к коронным владениям Польши.

Пока они находились в составе веротерпимой Литвы, здесь наблюдалась относительно спокойная внутриполитическая обстановка. Но с приходом сюда польской шляхты, с ходу начавшей насаждать католицизм и проводить политику полонизации среди православного местного населения, тяготевшего к Москве, то, ни о каком спокойствии на этих землях речь уже не шла. С момента заключения Люблинской унии и самых первых дней существования Речи Посполитой на правобережье Днепра раз за разом вспыхивали народные восстания, которые в итоге вылились в национально-освободительную войну малорусского народа под предводительством гетмана Богдана Хмельницкого в 1648-1654 годах.

Не успев насладиться плодами своего правления в новоиспечённом государственном образовании, неожиданно 7 июля 1572 года в возрасте 51 года скончался король Сигизмунд II Август, последний представитель правившей польской династии Ягеллонов. Пользуясь трёхлетним перемирием с Россией, с которой Польша и ВКЛ вели тогда войну, на условиях сохранения «status quo», в Речи Посполитой объявили о выборе монарха. С тех пор эта процедура в польско-литовском государстве, получившей статус дворянской республики с выборным королём получила законодательное оформление, а сам коронованный владыка превратился в игрушку тамошней шляхты, лишённый каких-либо существенных полномочий.

О своих правах на престол Речи Посполитой заявили четыре претендента: царь Иоанн IV Грозный, эрцгерцог Эрнест Габсбург (сын императора Священной Римской империи германской нации Максимилиана II), шведский король Юхан III Ваза и герцог Анжуйский он же принц Генрих Валуа (брат французского короля Карла IX). Первым из предвыборной гонки выпал швед. Так как одним из непременных условий для избрания на польско-литовский престол, являлась женитьба на жене покойного монарха вдовствующей королеве Анне, чтобы тем самым сохранить хоть какую-нибудь, даже такую иллюзорную преемственность с угасшей династией Ягеллонов. Но Юхан III Ваза на тот момент был женат на её родной сестре и тем самым получил, что называется от ворот поворот.

Царь Иоанн IV Грозный хоть и выставил свою кандидатуру, но как прочие участники этой избирательной гонки свою полномочную делегацию на конвокационный (выборный) сейм, работа которого проходила с 5 апреля по 20 мая 1573 года, не послал. В нём принимали участие исключительно наделённые соответствующими полномочиями делегаты от польской шляхты и католического духовенства, но на самом деле всё решали представители тамошних магнатских кланов (олигархов в современном понимании), массово подкупавших голоса избирателей в пользу того или иного претендента.

У царя имелось немало сторонников, даже среди магнатов русского происхождения, таких как князья Острожские, но понимая всю сложность тамошней избирательной компании, он особенно не настаивал на своей кандидатуре. Иоанна IV Грозного вполне устраивала кандидатура Эрнеста Габсбурга, из-за наметившегося альянса России и Священной Римской империи германской нации, направленного своим остриём против османской агрессии. Но в итоге выборы выиграл принц Генрих Валуа, провозглашённый королём Речи Посполитой 20 сентября 1573 года. Герцог Анжуйский прослыл ярым католическим фанатиком и одним из устроителей приснопамятной резни в канун дня Св. Варфоломея 24 августа 1572, когда католические изуверы по всей Франции уничтожили боле 30 тысяч французских гугенотов (протестантов). В избиении несчастных принимал непосредственное участие и новоизбранный король Речи Посполитой, у которого руки оказались по локоть в крови свои соотечественников, вся вина которых заключалась в том, что они пели псалмы и совершали молитвы на французском языке, а не на латыни, как католики.

В числе прочих сопровождавших его лиц в Варшаву с ним прибыли и иезуиты, которые выражаясь современным языком, использовали, в развернувшейся избирательной кампании, незаконные методы предвыборной борьбы. Первым делом они пустили в ход ложь и клевету. В каких только страшных преступления они не обвиняли русского царя (речь об этом пойдёт ниже). Досталось от них и австрийскому принцу, которого заподозрили в том, что он хочет поделить земли Речи Посполитой между Россией и Священной Римской империей германской нации. При этом, как говорилось в подмётных письмах, распространяемых иезуитами, они (царь и принц) задумали лишить шляхту её дворянских вольностей в первую очередь права самовольно вершить судьбы податного сословия, в первую очередь православного, по своему усмотрению без суда и следствия. А порой иезуиты пускали в ход привычные для них испытанные аргументы: яд и кинжал.

Интригой этому действу придавал тот факт, что принц Генрих Валуа, гарантировал своим избирателям неприкосновенность территории Речи Посполитой со стороны воинства турецкого султана Селима II и его крымского вассала хана Девлет-Гирея так как Франция, на тот момент единственная из христианских государств Европы, являлась союзником Оттоманской Порты. Этот аргумент оказался очень убедительным для той части польско-литовского католического олигархата, кто давным-давно мечтал с помощью римско-католической церкви организовать масштабный крестовый поход против православной Руси. Вместо того, чтобы совместно противостоять османской экспансии в Европе.

Но царствовал Генрих Валуа совсем недолго. После своего избрания он выдал шляхте письменные гарантии под названием Pacta conventa (в переводе с латыни всеобщее соглашение), в которых закрепили все его предвыборные обещания и обязательства, получивших силу закона. Таким образом, он практически лишил себя и своих последующих преемников права управлять страной без санкции дворянского сейма. Фактически долю польского короля оставались лишь представительские функции. И таким образом победа на выборах герцога Анжуйского оказалась призрачной. А потому, как только в Варшаву пришло известие о кончине французского короля Карла IX его младший брат, нисколько не раздумывая, тайно бежал во Францию, где вскоре 30 мая 1574 года короновался под именем Генриха III, став последним французским монархом из рода Валуа.

История дала тогда полякам ещё один шанс подумать над своим положением и задуматься о будущем своей страны, но они им не воспользовались. В новых выборах, состоявшихся в ноябре 1575 года, реальных претендентов поначалу было двое. Это царевич Иоанн Иоаннович, сын русского царя и император Священной Римской империи германской нации Максимилиан II. Но и на этот раз, выставив вместо себя своего наследника, самодержец всея Руси не особенно настаивал на его кандидатуре. Так как означенный монарх из династии Габсбургов, как уже отмечалось выше, деятельно выступал за установление самых широких союзнических отношений с Россией.

Но тут в дело вмешался турецкий султан Селим II, который прислал на конвокационный сейм письмо составленное в оскорбительных и угрожающих тонах. В своём послании османский падишах грозился неисчислимыми карами по адресу подданных Речи Посполитой, если они выберут Габсбурга или сына русского царя. А взамен он навязал кандидатуру своего ставленника трансильванского князя Стефана Батория (или Батори), находившегося в вассальной зависимости от Оттоманской Порты. Данное предложение, от которого полякам трудно было отказаться, султан подкрепил силовой акцией, выразившейся в погроме осенью 1575 года юго-восточных территорий Речи Посполитой (Галиции, Волыни и Подолии) крымскими татарами под предводительством хана Девлет-Гирея.

В итоге большинство шляхты ожидаемо проголосовало за Стефана Батория (на иллюстрации), но верховный орган государственной власти сенат Речи Посполитой остановился на кандидатуре императора Максимилиана II Габсбурга. Стране грозило двоевластие, чреватое разного рода, тяжкими внутриполитическими последствиями. Но тут вовремя подсуетились иезуиты. 1 мая 1576 года, вопреки воле сената, состоялась коронация Стефана Батория, а 12 октября того же года при странных обстоятельствах умирает в возрасте 49 лет полный сил император Максимилиан II Габсбург. Вот так распорядилась история, рука которой направлялась иезуитами.

Надо сказать, в кандидатуре новоиспечённого короля Речи Посполитой сошлись интересы западноевропейских русофобов (пособников турецкой экспансии) и османских агрессоров. Недаром его главным советником стал папский легат Антоний Поссевино, которому Иоанн IV Грозный позднее при личной встрече высказал в лицо всё, что он думает о коллективном Западе. Уже первые шаги Стефана батория на королевском поприще ознаменовались мероприятиями, выгодными вышеуказанным сторонам. По приказу своего хозяина турецкого султана он казнил в 1578 году, скрывавшегося во Львове от мести турок бывшего молдавского господаря Ивана Подкову. А на следующий 1579 год, получив денежную субсидию из Ватикана, Стефан Баторий развязал масштабную агрессию против Русского государства.

Его род происходил из Трансильвании (историческое название северо-западных территорий современной Румынии) традиционно многие века являвшейся яблоком раздора между венгерскими королями и валашскими господарями, пока она не попала в сферу влияния Оттоманской Порты. Многим обывателям Трансильвания знакома, в первую очередь, по похождениям всемирно известного литературно-кинематографического злодея графа Дракулы, прообразом которого стал местный князь Влад II Цепеш. Однако всё же следует признать образ этого вампира собирательным. Но мало кто знает, что на его формирование и восприятие сказались некоторые особенности родимых пятен наследственного характера и норм морали членов рода Батори, ярким представителем которых является вышеупомянутый польский король Речи Посполитой.

Сегодня мало кто знает о судьбе его родственницы княгини Елизаветы Батори, известной как «кровавая графиня» причастной к серии убийств молодых женщин и девушек, при описании которых стынет кровь в жилах. По некоторым сведениям, число её жертв за период с 1585 по 1610 годы перевалило за 600 человек. Во время судебного процесса она обвинялась в пытках, истязаниях и убийствах своих служанок и прочих представительниц женского пола, за что по приговору суда её замуровали заживо в стене.

Ничуть не лучше своей родственницы был и сам Стефан Баторий, который даже на фоне жестокостей эпохи позднего средневековья, выделялся своим необузданным изуверством. Во время вторжения в пределы Русского государства в 1579-1581 годы по его приказу поголовно уничтожалось всё, от мала до велика¸ население, занятых его войсками селений и крепостей. И этот коронованный изувер ещё посмел в своём послании, отправленном в Москву обвинить царя Иоанна IV Грозного в надуманных злодействах. Всех любителей позлословить на эту тему хотел бы напомнить о судьбе гарнизона и мирных жителей русской крепости Стародуб, осаждённой в 1535 году войсками ВКЛ под командованием гетмана Яна Тарновского. После штурма, завершившегося взятием Стародубской твердыни, по его приказу все пленные и мирные горожане, от мала до велика, были поголовно казнены. Но об этом и многих подобных случаях на Западе распространяться не любят, как, впрочем, и их доморощенные подельники.

Тем не менее, письмо Стефана Батория к Иоанну IV Грозному было растиражировано и распространено в огромных количествах по всей Западной Европе, не которое сегодня любят ссылаться русофобы всех мастей и оттенков. И даже недалёкие отечественные историки, некритично воспринимающие западноевропейские источники. Но более всего досталось Иоанну IV Грозному и его воинству в период двух избирательных кампаний. В это время получили повсеместное хождения «летучие листки», впервые заявившие о себе в период Ливонской войны.

В них во всех высосанных из пальца подробностях рассказывалось в гипертрофированном виде о «зверствах московитов». Силы и боевые потери русских войск многократно преувеличивались, а точно такие же данные противной стороны преуменьшались. То, что это фальшивки видно невооружённым глазом. Так как первым делом бросается в глаза их стилистическая однообразность в изложении фактов и наборе идеологических штампов. Складывается впечатление, что все они писаны как под копирку. Сами эти пропагандистские материалы изготавливались во множестве в Варшаве и Кракове на латыни и прочих западноевропейских языках и распространялись по столицам и весям Западной Европы.

Конечной их целью было не допустить избрания русского царя на престол Речи Посполитой, а в дальнейшем они послужили в качестве пропагандистского обеспечения экспансии коллективного Запада на русские земли. С тех пор прошло много лет, а вся эта макулатура по-прежнему востребована на Западе и у нас в стране. Ею охотно пользуются некоторые недобросовестные отечественные историки либерального толка. Вот, к примеру, один такой автор Анна Хорошкевич в своей монографии «Россия в системе международных отношений середины XVI века», описывая события взятия Полоцка русскими войсками в 1563 году не постеснялась сослаться на один из таких «летучих листков».

В самом начале описания Полоцкой эпопеи она приводит со ссылкой на современных исследователей общую численность жителей Полоцка накануне взятия его русским войсками достигавшую тогда 10 тысяч человек обоего пола. Но при этом, оперируя сведениями, почерпнутыми из «летучего листка» автор сообщает о резне горожан, которую устроили русские войска после взятия Полоцка, в ходе, которой только «женщин, девушек и деток» погибло не менее 20 тысяч человек. А затем в развитии этой темы со ссылкой на германские и итальянские источники эта цифра из-под её пера выросла до 50 и даже 60 тысяч «убиенных».

Вот так на коллективном Западе и кое-где у нас писалась и, увы, продолжает описываться наша история. Наши предки, конечно же, не были паиньками. И им присущи разные свершения, в том числе и негативные. Но одно я точно знаю, что в противостоянии с внешним врагом они всегда руководствовались принципом «покаянную голову меч не сечёт». И русское воинство не зря во все времена называли Христолюбивым.